Мёнин забавлялся, слушая своих пленителей. Ему было смешно: новая игра обещала быть ещё более интересной, чем предыдущая. Крысы бегали очень щекотно, да и весь этот подвал напоминал скорее сцену из какой-то комедии для него.
Но потом - когда декорации сменились - глаза его непроизвольно расширились. Он узнал.
- Добро пожаловать в Тихий Город, - раздалось в его ушах набатом.
Когда узы с него спали, Вершитель позволил себе минуту слабости и паники. Бросился к окну, неверяще вглядываясь в пейзаж. Руки его, опирающиеся о подоконник, дрожали, лицо стало мёртвенно-бледным, утратив всякое живое выражение, фиалковые глаза на мгновение безжизненно погасли.
- Нет!.. - сказал он тихо, всё ещё не веря; уголок тонких губ криво пополз вверх, превращая лицо в какую-то страшную истеричную маску. - Только не снова... не опять... Я уже был здесь! Я едва смог сбежать!.. Только не этот Город!..
О, он очень хорошо всё помнил. Помнил годы - века, тысячелетия - проведённые здесь. Помнил вечность, полную бездействия, полную единственного ужаса для непоседливого и переменчивого Вершителя: ужаса увязнуть в одном-единственном моменте, как мелкая мошка увязает в янтаре. Страшнее смерти, страшнее любой боли, страшнее всех потерь. Помнил собственное бессилие - поначалу, и собственное ненужное уже всесилие - в конце. Помнил, как свой самый страшный, самый нескончаемый кошмар, который всегда имел и будет иметь над ним власть.
Колени его подогнулись, и он беспомощно рухнул на пол, упираясь лбом в холодную стену. Задышал ритмично, заставляя сердце перестать стучать, как ненормальное, а мысли - проясниться. Паника отступила.
Так, тише, Сэр Король, не позорься! Сколько тебе лет, чтобы так глупо терять над собой контроль? Правильно, уже совсем взрослый и опытный, несколько тысяч лет, нечего истерить, как кисейная барышня! Смотри: это не он. Не тот Город. Те двое применили здесь магию. Значит,это не Тихий Город. Там они... не смогли бы. О, Вершитель, тебя банально развели, как несмышлёного мальчишку! И не стыдно тебе?! Да, стыдно, ты это заслужил: в другой раз будешь прежде думать, а потом позволять эмоциям брать верх. Но ничего, зато теперь я могу по достоинству оценить их ход. Браво, браво, господа Мстители, вы переиграли меня в первом раунде, лишив равновесия. Что ж, по крайней мере, эта игра, похоже, действительно будет гораааздо интереснее.
Он усмехнулся холодно и азартно. Поднялся на ноги, отряхнулся - и вот уже как будто и не было никакой слабости, Мёнин снова был самим собой - самоуверенным, легкомысленным и непомерно азартным.
- Меламори, - позвал он Буривуха ласково. - Скажи мне, моя милая птичка, как думаешь, где здесь может быть спрятан ключ?

А стоило бы Вершителю не вопрошать молчаливую птичку, а оглянуться по сторонам. Потому как много интересных вещиц притаилось в этой комнатке, ой, как много.
Например, миленький такой столик, накрытый для чаепития – с кружевной скатертью, сервизом с умилительными розочками и множеством тарелок и тарелочек со сладостями.
Но главным украшением стола служил не исходящий ароматным паром чайник, и даже не торт со взбитыми сливками, пышный как  пачка балерины, а высокая и узкая как свеча емкость со свежим цветочным медом.
В янтарной глубине жидкого меда серебристой рыбкой плавал крошечный ключик. Вот так просто, на самом виду…
Но, приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что емкость с ключом намертво была вделана в тяжелую дубовую столешницу чайного столика, а сам столик не менее прочно закреплен в мощеном узорчатыми плиточками полу. Да и сама баночка была явно не простой, а из хорошо закаленного стекла. Не перевернуть, не разбить…

Птица с интересом наблюдала за манипуляциями Вершителя, серьезно нахохлилась и ждала. Игра в молчанку ей не нравилась, да хоть по тому, что потребовать законное угощение в виде орехов и пирожных она не могла.
Тем временем Мёнин исхитрился и достал ключ, а буривушка стала озираться по сторонам, коготками царапая край стола, на котором сидела. Взглянув на мужчину, она распахнула крылья и замахала ими. Беспокойство. Взметнулась под потолок, сделала несколько кругов по комнате и села на край шкафа под потолком.
И уже от туда, с высоты взирала на Вершителя, и на поблескивающий от меда ключ.

Будто вторя его вопросу, птица издала крик и неспокойно залетала по кругу. Чуть улетала вперед, потом возвращалась, будто ища выхода.
Что-то менялось в ней, постепенно,  не сразу. В этом мире, где Вершитель был лишен магии, его заклятие слабело и растворялось, будто снег по весне. Образы, чувства, воспоминания – весенним ручейком просачиваются в сознание.
Безоблачно небо огласил птичий крик, тревожный и жалобный. Еще один круг над головой Мёнина и она приземлилась на землю. Еще мгновение, и на песке восседала уже девушка, а не буривух.
Она оглядывалась удивленно-испуганно, осматриваясь.
- Ты? – теперь она в упор смотрела на мужчину, который был единственным вокруг. В глазах читалась легкое узнавание, но было видно, что она пытается вспомнить, но не может.

Жара все-таки изрядно вымотала Вершителя. Настолько, что ему примерещилось, что он способен отыскать воду. А заодно - и магию. И если насчет воды пустыня, или, вернее, этот Мир, мог расщедриться, то насчет магии - увы...

Может Менин еще не понял этого, но Мир, куда так любезно поместили его прежние жертвы, терпеть не мог Вершителей. По какой причине - сказать уже сложно, но только Вершители по мнению этого Мира не имели права на существование. Во всяком случае - как Вершители. А потому всякая магия, которую мог принести с собой Вершитель, безжалостно отнималась. А уж на то, чтобы отыскать и подчинить себе любую местную магию - стихийную ли или какую другую, и речи быть не могло.

Так что только злое наваждение дурачило Менина, когда казалось ему, что вот-вот и брызнет на поверхность источник магических сил. Бывает... жара, солнце, жажда..

А вот к его спутнице этот Мир не то чтобы доброжелателен, но полностью равнодушен. Обычные маги его не интересовали. И магия их тоже. Потому не напрасно Менин старался не поворачиваться спиной к бывшему буривуху, а сейчас снова - Мастеру Преследования Затаившихся и Бегущих. И если память вернулась к леди Блимм не полностью, то о ее магических возможностях можно было утверждать как раз обратное...

Мгновение - и влажный песок в вырытой ямке стал сухим, никакая вода не пробилась наверх. Этому Миру надоело дурачиться...

Отредактировано Каах Тонорро (2011-10-15 16:04:25)

Когда наваждение прошло, Мёнин изумлённо моргнул. Затем нахмурился и поднялся с песка, отряхиваясь, как ни в чём не бывало.
Так ты, оказывается, любишь поводить за нос... Забавное место! Пожалуй, надо бы хорошенько этот опыт запомнить - не знал, что и такие Миры существуют. Что ж, и то польза.
Ничуть не смущённый всем произошедшим, он вновь огляделся. На слова Меламори он никак не отреагировал - пока она всё равно не собиралась на него нападать, судя по всему, а может, просто ещё не до конца пришла в себя.
Нет, в самом деле - забавное место! Если всё так, как я думаю - значит, здесь вряд ли чему-то можно полностью доверять. В том числе и своим ощущениям. Мм... мне уже хочется разобрать этот интересный Мир по частям - так сказть, следственный эксперимент... Но ничего. Это можно будет сделать как-нибудь потом, пожалуй. Позже. Когда у меня будет много свободного времени, чтобы поразмыслить на досуге, как можно разобрать Мир, внутри которого моя магия не действует.
Чуть улыбнувшись, он пожал плечами и пошёл в указанном голосом направлении - в ту сторону, откуда взбиралось к точке зенита солнце. Он пока не решил, что будет делать, если и это окажется очередным обманом этого Мира, но знал, что разберётся на месте.
На Меламори он оглянулся лишь мельком, и во взгляде его на какой-то момент скользнуло мимолётное сожаление: если она действительно всё вспомнила и если то, что он когда-то видел в её воспоминаниях, было правдой - это значило, что её господа Мстители наверняка скоро заберут. И это значило, что он снова останется один. Вершитель уже давно к этому привык, поскольку фактически оставался один в любом Мире - даже окружённый толпой. Но то короткое время, когда он путешествовал не в одиночестве, а со своим Буривухом - заставило его  поддаться секундному наплыву непонятной тоски. Впрочем, эта тоска прошла так же внезапно, как и нахлынула - и он снова не чувствовал практически ничего.

Отредактировано Мёнин (2011-10-16 16:18:10)

Вечный странник по дорогам мирозданья, одинокий странник...
Мёнин прикрыл глаза, уголки губ дрогнули в насмешливой улыбке. Над кем он насмехался - над Нанкой ли, напоминающим ему о том, что и так прекрасно знал и сам, над собой ли или над своей участью - было не разобрать. Он был один целую Вечность, а потому уже совершенно по этому поводу не страдал: кажется, он и не помнил почти, каково это - не чувствовать этого одиночества. У него были слуги, были союзники, были, пожалуй, и друзья. Кто-то ждал его в иных Мирах, кому-то он смог показать Хумгат и те тоже стали путешествовать, пересекаясь с ним иногда на перекрёстках мироздания. Кого-то он оставил в прошлом, кого-то - в будущем, кто-то и вовсе исчез из его поля зрения. Но все - уходили, "рано или поздно, так или иначе". Не сказать, что это было неизбежно: иной раз Судьба предлагала ему остаться там, где его ждали и любили - любили даже такого, не всегда светлого и радостного. Но он не остался ни разу. Что-то - может, самая его натура - неудержимо влекло его дальше, прочь. И иногда, в минуты раздумий, он, бывало, жалел об этом. Однако сожаление обычно приходило не чаще, чем раз в пару столетий - всё остальное время он об этом даже не задумывался, всегда находились дела поинтереснее, чем размышлять о собственной участи.
В конце концов, все мы приходим в эту жизнь и покидаем её - одинокими.
Вершитель открыл глаза и посмотрел на стоявшего перед ним.
- Разумеется, - откликнулся он с той же улыбкой. - Сначала ты потребуешь от меня чужую кровь. Потом, быть может, мою собственную. Что потребуешь потом? Лизать тебе сапоги и называть своим хозяином? Раскаяться во всех свои грехах и слёзно умолять о прощении? - он со смешком покачал головой. - Нет, Сэр Вампир, мне такие правила не нравятся. Я верну мою магию в любом случае, и играть в твою собачку я для этого не стану.

Девушка просидела на песке еще некоторое время, уйдя в себя, и это времени хватило чтобы Вершитель отошел на некоторое расстояние. Она смотрела вдаль пустым взглядом. Надо было встать, надо было бороться, но надежда умирала с каждым новым ударом сердца. Ответа не было. Что это игра памяти или...
Вдруг она увидела как возле Менина появилась другая фигура, того, кто был с Каахом, так по крайней мере говорили ее воспоминания. Она с трудом поднялась с песка и наращивая темп побрела в сторону мужчин. Но не успела... Фигура в белом мелькнула и исчезла.
Нееет... Да, что ж такое...
Она посмотрела на Вершителя горящим взглядом, будь у нее такая способность, она бы испепелила его здесь и сейчас, за всю ту боль и отчаяние, что она перенесла из-за него. В голове еще крутились ее воспоминания, когда она была буривухом, его буривухом. Одно с другим не состыковывалось. Разные воспоминания, разные чувство - но это была она.
- Что он сказал тебе? - резко спросила она. - Что здесь происходит? Это все ты сделал! И делаешь сейчас! Уничтожил мою жизнь, растоптал мою суть, и что теперь? Доволен?
На ее глазах набегали слезы, но она стиснув зубы не давала им хода, напряжение и каждое слово, как жало выходило.
Картины перед ней все ярче и ярче, она пошла на поводу чувств и что было сил в ее хрупком теле, которое казалось таковым обманчиво, она влепила ему пощечину, готовая продолжить в любой момент.
Уж лучше погибнуть сражаясь...

Вершитель хмыкнул в пустоту, потирая горящую щёку. Немного поразмыслив, продолжил путь в первоначальном направлении - других направлений у него теперь не было.
Хотел помочь? Помилуйте! Жалость, смешанная с местью - ужасное сочетание! Они, наверное, совсем ни во что меня не ставят. Ах, смешные люди! Воспринимать меня как безропотного пленника, который должен послушно следовать всем правилам? Покорно платить за весьма сомнительную возможность возвращения моей магии чужой кровью, закрыв глаза на то, как нелепо это выглядит? И при всём при этом умудряться меня жалеть? Нда, уважаемые, вы совсем не умеете играть в такие игры. Нужно, по крайней мере, знать своих игроков, чтобы получать от действия истинное удовольствие. Что ж... быть может, так даже лучше. Леди они забрали, да и пусть - со своей человеческой памятью она бы вряд ли была мне полезна. Ха!.. А ведь она сказала, что я уничтожил её жизнь и - как там? - сломал суть? Глупая маленькая девочка. Твоя суть - отнюдь не в Сэре Тонорро и не в твоей памяти. Твоя суть - именно быть птицей, быть крылатой и свободной от всех мешающих предрассудков. Иначе почему бы ты так приглянулась Буривухам?.. Впрочем, не до неё: теперь по крайней мере двое из этих людей более-менее спокойны, пусть их вместе с их смешным счастьем. Мне же теперь, кажется, нужно добраться хоть до какого-то поселения...

Мёнин чуть улыбнулся, завидев караван.
О? Опять обман зрения или...?
Он нагнал караван быстрым шагом. Не сдержавшись, погладил одну из собак, потрепав по холке и за ушами - шерсть казалась настоящей и на ощупь тоже.Собака вроде бы осталась к ласке равнодушна - по крайней мере, руку откусить не попыталась, только вяло вильнула хвостом.
- Куда путь держите, люди добрые? - он приветливо улыбнулся идущим рядом с волокушами людям, надеясь, что они понимают его язык.
Впрочем, языка жестов тоже никто не отменял.

Хворь? Ну подумаешь,хворь, в общем-то...
Тем не менее, гладить собак Мёнин пока не тянулся - на это время всегда найдётся.
- Не ходить вокруг да около, да? Что ж, так даже проще будет, действительно. Тогда спрошу вот что: далеко ли здесь ближайший населённый пункт и не является ли он случайно вашей целью?
Он на мгновение задумался: разум его всё ещё был чист - это ни от какой магии не зависело - и потому он жары почти не ощущал, но в горле было довольно сухо. Говорил он всё ещё довольно бодро, однако знал, что если горло пересохнет совсем, голос его перейдёт на сплошное сипение. а это не есть хорошо. Оценивающе глянув на того, кто с ним заговорил, он решил всё же задать ещё один вопрос:
- Не дадите усталому путнику воды, если, конечно, она у вас есть?
Горячий песок забивался ему в сапоги, лицо начало понемногу обгорать. Но он по-прежнему не обращал на эти мелкие неудобства ни малейшего внимания.